СЕГОДНЯ, 27 НОЯБРЯ, В МЕССЕНДЖЕРЕ MAX ЗАПУСТИЛИ ЦИФРОВОЙ ID. ДЛЯ ЧЕГО ВСЕ И ЗАТЕВАЛОСЬ!

Запуск «Цифрового ID» в мессенджере MAX — это очередной шаг к модели суперприложения по типу WeChat, но одновременно и к максимальной концентрации рисков для безопасности персональных данных, в первую очередь биометрических. В одном пользовательском интерфейсе теперь сходятся ключевые идентификаторы россиянина: паспорт, водительское удостоверение, СНИЛС, полис ОМС, ИНН, далее планируются данные о транспортных средствах и детских документах. Всё это синхронизируется с «Госуслугами» и используется во внешних сценариях — от ритейла до гостиниц. Такой уровень централизации фактически превращает Цифровой ID в единую точку компрометации: успешная атака на инфраструктуру MAX, сбой интеграции или инсайдерский доступ не означают утечку «каких‑то данных», а сразу дают злоумышленнику почти полный цифровой профиль гражданина, пригодный для подмены личности, мошенничества, кредитных схем и злоупотреблений в офлайне.

Отдельно стоит рассмотреть заявленную модель доступа через Face ID или отпечаток пальца. Биометрия в данном случае выступает в роли «ключа» ко всем остальным документам. Принципиальная проблема биометрических идентификаторов состоит в их необратимости: пароль можно сменить, биометрический признак — нет. Если в какой‑то момент биометрические шаблоны, либо их производные, будут утрачены, неправомерно скопированы или использованы вне исходного сценария, последствия для пользователя носят долгосрочный характер и в ряде случаев не подлежат полноценной «остановке». Критическим здесь становится вопрос архитектуры: остаётся ли биометрия строго на устройстве и используется ли только как локальная разблокировка (через механизмы операционной системы), либо применяются серверные механизмы биометрической аутентификации, когда цифровые слепки хранятся и/или обрабатываются в инфраструктуре оператора. Во втором случае речь уже идёт о рисках масштабной компрометации биометрической идентичности миллионов пользователей при взломе или инсайдерской утечке. Отсутствие публично доступного описания технической реализации и независимых аудитов оставляет этот риск непрозрачным.

Даже если предположить корректную реализацию локальной биометрии, остаются технические и организационные угрозы. Современные системы распознавания лиц и отпечатков подвержены презентационным атакам: использование высококачественных фотографий, видео, 3D‑масок, deepfake‑контента. Пока Цифровой ID — это в основном способ предъявить документы, цена ошибки относительно ограничена. Но уже объявленные планы по использованию ID при заселении в гостиницы, а потенциально и в других чувствительных сценариях (банковские сервисы, медицина, госуслуги) повышают критичность на порядок: компрометация или обход биометрии в таком контуре будет означать не только доступ к данным, но и возможность действовать от имени человека в юридически значимых процессах.

Подключение к экосистеме крупных торговых сетей, а в перспективе гостиниц и других офлайн‑сервисов, резко расширяет периметр обработки персональных данных. Каждая касса, стойка регистрации, терминал или интеграция магазина с системой MAX становится потенциальной точкой утечки. Вопрос уже не только в том, как защищена центральная инфраструктура VK, но и в том, как именно реализован обмен данными на местах: какой именно объём сведений о пользователе передаётся партнёру при идентификации через Цифровой ID, какие логи сохраняются, сколько времени они хранятся, кто имеет к ним доступ. Дополнительный пласт рисков связан с построением поведенческих профилей. Использование Цифрового ID в ритейле и гостиничном секторе позволяет формировать детализированный трек активности: что, где и когда покупал человек, где проживал, как часто идентифицировался. При неконтролируемом или непрозрачном использовании этих данных возникает риск масштабного профилирования, таргетинга и дискриминации, особенно если такие профили будут пересекаться с данными из «Госуслуг» и другими источниками.

Интеграция с государственным порталом добавляет системным рискам качественно новый уровень. Фактически связываются два крупных контура — государственный и коммерческий. Любая уязвимость в цепочке «Госуслуги — MAX — партнёры» может быть использована в атаках с элементами социальной инженерии (фишинг от имени знакомых брендов и госорганов, подмена интерфейсов, кража токенов доступа), а также привести к тому, что ошибки разграничения доступа или дефекты API раскроют данные шире, чем это изначально предполагалось регулятором и пользователем. При этом для рядового гражданина такая архитектура выглядит как единый сервис: он вряд ли сможет понять, на каком именно этапе произошёл сбой и кто несёт ответственность — государственный оператор, частная платформа или конкретный партнёр‑ретейлер.

Дополнительную тревогу вызывает заявленное намерение включить в Цифровой ID основные документы детей. Таким образом, с раннего возраста на ребёнка формируется устойчивое цифровое досье, находящееся в связке с биометрическими и другими высокочувствительными идентификаторами родителей. В случае утечки или злоупотребления такой массив может быть использован спустя годы, когда ребёнок станет совершеннолетним, для мошенничества, шантажа или навязчивого профилирования. При этом ни дети, ни зачастую их родители не осознают долгосрочных последствий. С этической и правовой точек зрения подобные проекты требуют особенно жёстких гарантий минимизации собираемых данных, ограничения сроков хранения и реальных механизмов отзыва согласия и удаления.

Все перечисленные аспекты упираются не только в технологии, но и в правовой и организационный контур. С точки зрения 152‑ФЗ и регулирования биометрии важно понимать, какие именно данные оператор квалифицирует как биометрические, где и как они хранятся, проводится ли оценка воздействия на защиту данных (DPIA/PIA) для такого крупного и системно значимого сервиса, кто именно является оператором и сооператорами ПД при взаимодействии с магазинами и отелями. Ключевым является вопрос выбора пользователя: можно ли полноценно использовать мессенджер и сопутствующие услуги без активации Цифрового ID; возможен ли альтернативный, небиометрический способ идентификации с сопоставимым уровнем доступных сервисов; можно ли полностью удалить Цифровой ID и связанные с ним данные из системы, а не только «отключить отображение» в интерфейсе. Без чётких и проверяемых ответов на эти вопросы говорить о контроле гражданина над своими данными затруднительно.

С учётом критичности обрабатываемых категорий данных (идентификационные, социальные номера, медицинские полисы, биометрия, в перспективе — детские данные) и масштабов планируемого применения (массовый ритейл, гостиницы, потенциально и другие сферы) Цифровой ID в MAX де‑факто должен рассматриваться как элемент критической инфраструктуры персональных и биометрических данных, а не как обычная функциональность мессенджера. Уровень потенциального ущерба при нарушении конфиденциальности, целостности или доступности этой системы несопоставим с традиционными утечками пользовательских баз.